Мир, в который я вошел при рождении, был миром хаоса. С крушением Римской империи сгинули роскошь и изящество. Города обратились обратились в развалины; акведуки пересохли, а незащищенные рукой человеческой поля вернулись во власть диких растений и сорных трав. В течение нескольких столетий Европа оставалась опасной для путешественников; она кишела разбойниками и невежественными, полудикими крестьянами, которые убивали путников и присваивали их имущество.

Воинствующие монахи грабили караваны или требовали дань с поселений. Часто они воевали со знатными сеньорами, вроде Турнеминя, — тоже разбойниками, разве что титулованными.

Немногие люди в христианской Европе умели читать и писать, ещё меньше было таких, которые признавали важность знания. Христианские страны превратились в темные моря невежества и суеверия; лишь местами мерцал свет учения, но пламя его было слабым и неровным.

За потоками крови и побед, вынесшими арабов через Азию и Северную Африку в Испанию и на Сицилию, хлынул поток просвещения. Из Александрии шли переводы греческих классиков, за ними следовали музыка, искусство и медицинские познания греков, персов, арабов. Персидских и индийских ученых радушно принимали при дворах халифов, а когда на смену Омейядам пришли Аббасиды, арабская цивилизация вступила в свой золотой век.

В Европе было мало книг, и ценились они невысоко. Пьер де Немур, епископ Парижский, отправляясь в крестовый поход, подарил аббатству святого Виктора свою «большую библиотеку», содержащую целых восемнадцать томов.

А в это же самое время халиф аль-Хакам в Кордове обладал библиотекой в четыреста тысяч книг.

***

В 794 году в Багдаде была устроена бумагоделательная мельница, и во всех правительственных учреждениях пергамент заменили бумагой. К десятому веку она широко распространилась по всему мусульманскому миру, а с её появлением пришло и обилие книг.

***

В двенадцатом веке из всех вероучений наибольшим уважением в мире после христианства пользовался ислам, и это длилось уже более пяти столетий.
Никогда прежде ни одна идея не сообщала миру столь мощного толчка к территориальным завоеваниям, а равно и к развитию культуры, как религия, которую дал миру Мухаммед, погонщик верблюдов из Мекки.

Христианство — другая великая движущая сила моего времени — за тысячу лет распространило свое учение только на несколько стран Западной Европы.
С другой же стороны, на протяжении всего лишь ста лет, прошедших после смерти Мухаммеда в 632 году, арабы-магометане пронесли меч ислама от Атлантического океана до Индийского и собрали под своей рукой одновременно большую часть Испании, часть Южной Франции, остров Сицилию, всю Северную Африку и Египет, всю Аравию, Святую Землю — Палестину, Армению, Персию, Афганистан и почти треть Индии. Территория, которой владели арабы, превышала размерами даже империю Александра Великого и Римскую империю.

Они приходили с мечом, но сохраняли и поддерживали все лучшее, что находили в покоренных странах. Многое, что пришло к нам из арабской науки, на самом деле было создано умами евреев, персов, греков, различных центрально-азиатских народов и берберов; но эта наука расцвела под покровительством арабов, побуждаемая их горячим воодушевлением.

В арабском мире ученый был желанным гостем везде, он мог проехать тысячи миль — и в каждом городе его приветствовал султан, бей или эмир; ему преподносили дары, его чествовали, сопровождали, развлекали и, самое главное, — внимательно слушали.

Конечно, кое-где уже появлялись признаки перемен. То тут, то там к власти приходили правители невежественные или жестокие, и интересы их не имели ничего общего с распространением знаний. За блеском мусульманского величия все яснее проглядывали признаки упадка… Но, как бы то ни было, в течение более чем пяти веков именно арабы несли факел цивилизации.

Лихорадочное стремление к открытиям охватило мир; из старых библиотек и книжных лавок растаскивали книги; люди углублялись в неизведанное, ставили опыты, испытывали новое.

Ничего подобного не происходило раньше на памяти людской. Афинские греки думали, рассуждали и спорили, но арабские ученые ставили опыты, испытывали и исследовали, а не только рассуждали. Новые идеи их не пугали, и звезды были близки к ним в пустынях. Их корабли, вместе с китайскими и индийскими, превратили её влияние, но мало что принимая из её доктрин. Будучи людьми практичными, они не имели склонности к теоретизированию. Они ввели в науку беспристрастный опыт и точное наблюдение явлений. Жизнь пастухов, кочевников пустыни и мореходов дала им практическое знание звездного неба, из которого развилась научная астрономия.

Арабские суда плавали в Китай, в Малакку, на Суматру, Борнео 11 и Яву. Их вероучение распространялось на островах, о которых в Европе и не слыхивали, а куда приходила их вера, там вслед за ней появлялась и торговля.

Пилигримы, совершавшие хадж — паломничество в Мекку, — приносили с собой путевые заметки, и записи эти помогали развивать географические познания арабов.

Удивительная книга.  Много такого, что я занес в свой цитатник