Если верить газетам, война с Испанией [за Кубу - прим. моё] была нужна американскому народу, чтобы утолить его жажду мести за взорванный броненосец «Мэн».
Ни одна комиссия не обнаружила признаков диверсии. Испанцы добросовестно пытались спасти погибающих моряков. И похоронили их с воинскими почестями — вся Гавана вышла на улицы, провожая траурную процессию.
Но общественное мнение Соединенных Штатов было неумолимо. «Помни о „Мэне“! Отомсти!» — кричали плакаты на каждом углу. И, подчиняясь общественному мнению, президент-республиканец Мак-Кинли объявил Испании войну.
Его предшественник, демократ Кливленд, подвергался непрерывной критике за то, что либеральничает и сюсюкает с этими ужасными испанцами. Общественному мнению не было никакого дела до того, что страна все еще не могла оправиться от жесточайшего финансового кризиса, что не закончена реорганизация армии, что новые могучие броненосцы и линкоры еще стоят на стапелях. Президент Кливленд не мог себе позволить такую роскошь — начать войну без гарантий победы. Неудача поставила бы Штаты на грань политического кризиса. Социалисты, анархисты, профсоюзы, безработные, фермеры — все они начинали объединяться в один фронт. Этот фронт называли «антиимпериалистическим», и на нем уже были отмечены боевые действия — анархисты взрывали бомбы, фермеры строили укрепления, и даже привычные забастовки зачастую кончались перестрелками и рукопашными схватками. Нет, в таких условиях поражение даже в самой ничтожной войне грозило перерасти в крушение всей политической системы. В революцию, одним словом.
Вот почему президент Кливленд не поддавался на уговоры и требования оппозиции. Возможно, администрация демократов добилась бы присоединения Кубы другим путем, следуя тактике «зрелого плода». По этой концепции, надо было дождаться, когда Куба получит независимость и в силу естественного тяготения к ближайшему экономическому партнеру полностью свяжет свою судьбу с Соединенными Штатами.
Был и другой путь — американцы не раз изъявляли готовность просто купить Кубу, как были куплены земли Луизианы, Аляски, да и сам Манхэттен когда-то был приобретен за шестьдесят гульденов. Испанцы отвечали неизменным отказом, но каждый раз это решение выглядело все менее и менее бесповоротным. Еще лет пять-десять, и Испания продала бы свои колонии в Вест-Индии по бросовой цене, как продают убыточные предприятия. Ведь от Кубы и Пуэрто-Рико были сплошные убытки. Три четверти всей добытой железной руды и девять десятых всего сахара-сырца, произведенного на Кубе, уходили не в Испанию, а в Штаты. Почти все заводы уже принадлежали американцам. Испания немного зарабатывала на таможенных сборах — но и эти крохи оседали в карманах вороватых чиновников. Нет, у испанской империи не было никакого желания сохранять на своей шее это бремя колоний. Еще бы пару лет, и….
Но в Америке случились выборы, к власти пришли республиканцы, и внешняя политика Штатов получила новое направление. И проводниками новой политики стали линкоры и броненосцы с главным калибром двести три миллиметра, на дюйм больше, чем у главного калибра всего остального мира.
А тут и «Мэн» взорвался.

Читать дальше