Много существует всяких интересных и захватывающих историй про простого русского парня Николая Резанова и не менее простую испанскую девушку пятнадцатилетнюю Кончитту (она же Консепьон Аргуэльо), дочь коменданта форта Сан-Франциско. Несмотря 27 лет разницы в возрасте тем не менее случилась нежданно негаданно любофф-моркофф. Одна загвоздка: заключить брак можно было только с согласия Александра I.  Слегка престарелый возлюбленный (похоронивший уже к тому времени лет пять как свою первую жену, на которой что любопытно он женился когда она была тоже в пятнадцатилетнем возрасте) так спешил в славный град санкт-петербургский добраться, что провалился на лошади в речку, простудился, заболел, потом недолечившись поехал дальше,  больной упал с лошади, стукнулся головой и откинул копыта. Р — романтика.
Через два с лишним года племянник Николая Резанова прислал её письмо,в котором было написано, что «граф Резанов, ваш жених, скончался и отныне вы можете быть свободны от данного вами обещания соединить судьбу с моим дядей«. Кончитта упала в обморок, потом судя по всему малость тронулась головой, посему оделась в чёрные одежды, ушла в монастырь и посвятила свою жизнь двум вещам: служению Богу и просвещению индейцев. Умерла Кончитта в 67 лет, пережив своего возлюбленного на 35 лет. Над её могилой была возведена стела, в память об этой легендарной и неумирающей любви.
Когда я первый раз приехал в Сан-Франциско сразу же несколько человек рассказали мне эту трогательную историю.Которую я естественно будучи человеком академического склада ума решил проверить. Уже при первом приближении оказалось не всё так розово и слащаво.

Благодаря талантам поэта Андрея Вознесенского, композитора Алексея Рыбникова и режиссёра Марка Захарова в 1981 г. родилась многими любимая рок-опера «Юнона» и «Авось», которую естественно большинство воспринимает за чистую монету. То что В названии использованы имена парусных судов «Юнона» и «Авось» калифорнийской экспедиции Николая Резанова многие не смотревшие и не догадываются. В связи с чем я это и решил обыграть в названии. Не шучу, слышал в метро разговор: «Кончитта — это Юнона или Авось? Ты что, конечно, Юнона!»

Один из участников экспедиции М.И.Ратманов вспоминал: «Посол {имеется ввиду Резанов} жил на берегу… и мало сделал чести, ибо я несколько раз напоминал ему о его звании и снял бы знаки отличия их гоняясь за непотребными женщинами в садах и на улице. Тут я мог заметить, что мало будет делать чести его превосходительство, и чем более были вместе, тем более находили в нем и в свите подлости». И далее «А у нашего посла украли на берегу 49 талеров и золотую табакерку — ничего странного слышать, что сие попалось в те руки, которые доставали послу и белых и черных непотребных женщин — в бытность посла на берегу мало делал России чести, ибо которым было отказано от португальцев общества, а его превосходительство ежедневно делал ему визиты, для того чтобы утолить свое сладострастие».
И о дипломатических успехах г-на Резанова в Японии. В одном из своих писем упомянутый выше М.И.Ратманов так охарактеризовал «дипломатические усилия» российского посланника:«фарсы господина действительного камергера Резанова то наделали, что мы потеряли те права, которые были в 1793-м году Лаксманом получены».

А его письма из Калифорнии Н.П.Румянцеву полны «маниловских» проектов — Резанов обещал присоединить к американским владениям России едва ли не всю Мексику, что было совершенным абсурдом. Министр коммерции, кстати, очень скоро понял, что Резанов — абсолютно никчемный человек, и перестал его поддерживать. Что же касается великой любви между русским камергером и дочерью испанского коменданта Кончиттой, то для Н.Резанова она являлась лишь «следствием энтузиазма и новой жертвой Отечеству». Профессор, историк и этнограф Л.С.Блэк, один из крупнейших специалистов по истории русскоамериканских связей XVIII—XIX в. раскопала, что этот «энтузиаст» в одном из писем рассказывал также, что содержит в Новоархангельске 12-летнюю тлинкитскую девочку.

Ну и позволю себе привести строки из последнего письма Николая Резанова: «Любовь моя у вас в Невском под куском мрамора, а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Контепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня… Я плачу о том, что нет ей места в сердце моём».
Занавес, господа!