История этики, как история философии в целом, полна споров. Вряд ли можно найти мыслителя или даже отдельные суждения, которые не были бы предметом самых различных интерпретаций. Историю этики, как, впрочем, и любую историю, можно рассматривать с разной степенью конкретности. Можно с головой окунуться в ее отдельные эпизоды, стараясь охватить все детали, что демонстрируют, например авторы капитальных монографий об отдельных философах, или даже о тех или иных сторонах их творчества. В этом случае исследователь похож на хранителя какого-то музея. Можно бегло пробежать глазами по всем ее страницам, уподобляясь гиду, который проводит ознакомительную туристическую экскурсию по городу, и тогда мы будем иметь, хотя, может быть, и лишенные внутренней связи, но более или менее полные сведения по истории этики, очень полезные для справочных или учебных целей. Можно, видимо, взглянуть на историю этики, как, например, на город из космоса, с такой большой высоты, где она свернется в клубок и станет фрагментом более общей картины, скажем, истории культуры. Целью моей работы является рассмотрение вопроса о том, как менялись представления о морали на протяжении веков.

В соответствии с тремя классовыми общественно-экономическими формациями в истории этики, также как и в истории философии в целом, выделяются три периода: античность, средневековье и Новое время. Они отличаются подходом к решению основной этической проблематики, в первую очередь о соотношении сущего и должного.

Античная этика является по существу учением о добродетелях и добродетельной личности. Согласно такому пониманию, посредствующим звеном между нравственной эмпирией и моральным должествованием и их реальным синтезом является моральная личность. Эта этика оптимистична, в ней утверждается нравственная самоценность и суверенность человека. В понимании древних философов, человек лучше любых правил, лучше своих собственных поступков. Специфика его в том, что он есть существо разумное и общественное; по мнению философов, гармоничное общественное устройство является средством добродеятельности граждан, совершенного обнаружения ими свойств разумной сущности. Так, например, два определения человека, которые дает Аристотель, — человек есть существо разумное и человек есть политическое существо — взаимосвязаны и обуславливают друг друга. Такое понимание морали — результат рефлексии над характером отношений свободных граждан в античном городе-государстве. С переходом от полисной организации к крупным военно-бюрократическим объединениям это понимание обнаружило свою узость, односторонность.

Средневековая этика является отрицанием античной. Мораль в средние века понимается как система внешних, надличностных и неизменных норм поведения, которые совпадают с заповедями бога. Мыслится, что цель и норма поведения человека заключены не в нем самом, а в его творце — боге. Для средневековой религиозной этики характерны стремления подчинить конкретного человека абстрактному человеку, фактическая дискредитация всех предметных целей человеческой деятельности. Как мы видим, в частности, на примере этики Августина, идея божественного происхождения моральных норм фактически приводит к отрицанию возможности их существования, а тем более действительности. В средневековой этике органически сочетаются два на первый взгляд противоположных, но в сущности глубоко взаимосвязанных воззрения: с одной стороны, моралистический взгляд на мир, согласно которому мораль предшествует бытию, с другой — отрицание нравственной свободы человеческой личности. Наиболее последовательные теоретики христианской морали склоняются к выводу, что мораль — есть простое,не выразимое самотождество, которое достигается тогда, когда человек отрешается от всего земного, в том числе и прежде всего от самого себя как единичного, особенного существа, когда родовая сущность — богоподобие — становится его единственной , всепоглощающей характеристикой. Если античная этика до такой степени была увлечена идеей нравственной суверенности личности, что в итоге пришла к отрицанию всеобщего содержания морали, то средневековая этика, напротив, до такой степени подчеркивает всеобщее содержание морали, что игнорирует историческую и личностную определенность ее проявлений.

В этике Нового времени заметно стремление преодолеть односторонности определений морали в античности и средневековье, понять мораль одновременно и как имманентное свойство человеческого индивида, и как надындивидуальное общественное явление. Мыслители Нового времени не могут принять средневековую точку зрения на человека как на ничтожное существо, но и не разделяют наивной веры античности во всесилие нравственных возможностей личности, они видят, что реальные люди и нравы очень далеки от идеала добродетели. Коренная нравственная проблема принимает такой вид: каким образом масса эгоистичных индивидов буржуазного общества может стать ассоциацией, члены которой солидарны между собой? В этике Нового времени ( особенно ярко у Канта) проблема сущего и должного приобретает форму трагического , неустранимого разрыва, что было признанием , хотя и неадекватным , нравственной бесперспективности классового общества. Обоснование невозможности реального синтеза, опосредствований между общественными нравами и абстрактными моральными принципами явилось той высшей точкой домарксистской этики, с которой началось ( в системах Гегеля и Фейербаха) непосредственное формирование предпосылок историко-материалистического понимания морали.

Домарксистская этика рассматривала нравственность либо с точки зрения должного, либо с точки зрения сущного. В первом случае основой суждений становится абстрактная мораль. Этика пытается обосновать превращенную логику, иллюзию эмансипировавшегося от мира морального сознания: от должного к сущему; можешь, потому что должен. Она истолковывало нравственное совершенствование личности как ее духовное само принуждение, самообуздание, результат ограничения ее непосредственных склонностей, интересов, выход за социально-природные границы живого человека.Свою основную задачу представители этого направления этики видят в том, чтобы философски обосновать необходимость, разумность отпущений моральных норм и наметить эффективные социально-воспитательные процедуры для их освоения индивидами. Данное представление конкретизируется в различных нормативных моделях, среди которых наиболее известными являются этика внутренней стойкости, религиозная этика любви, рационалистическая этика долга. Второе направление в этике рассматривает мораль как конкретное свойство конкретных индивидов. Моральные нормы лишаются изначального, внеэмпирического статуса, а соответственно и абсолютной власти над личностью. Не мир подводится под моральные принципы, а, напротив, моральные принципы выводятся из мира . Этика отрицает необходимость подавления живых склонностей во имя абстрактных норм,видит в морали выражение и продолжение природных и социальных характеристик человека, придает нормативный смысл его стремлениям, потребностям и интересам. Эта ориентация этической мысли воплотилась по преимуществу в концепциях гедонизма, евдонизма, утилитаризма,разумного эгоизма.

Различие указанных подходов к пониманию морали было своеобразным проявлением на этической почве спора основных философских партий. То, что в гносеологии предстает как борьба материализма и идеализма, в домарксистской этике обнаруживается как противостояние евдонизма и самоотречения, эпикурейской и стоической традиции в понимании целей и смысла человеческой жизнедеятельности. Основную суть, разделяющую эти понятия можно передать формулой: мораль для человека и человек для морали. Материализм стремится «низвести» мораль до одного из способов самоутверждения конкретного человека, а идеализм, напротив, «поднять» реального человека до уровня моральных абстракций; материализм имеет дело с моральным человеком, а идеализм — с человеком морали.

Моральное сознание может не только выражать действительную степень гуманности, достигнутую обществом, но и искажать, камуфлировать ее. Это и происходит в классовом обществе: по мере дегуманизации общественных отношений, в основе которых лежит эксплуатация человека человеком, мораль приобретает форму абстрактных требований, находящихся в принципиальной конфронтации с сущим, мораль эмансипируется от мира, начинает воображать, будто она выше действительности, может исправить действительность и т.д.

Обособление морали от общественной практики в качестве самостоятельной формы общественного сознания и становление этики как науки совпадают — по времени, и по существу. Это наглядно обнаруживается в самих истоках (Гомер, Гесиод, ранние философы). Но и в последующей истории этика и мораль расходятся не столь сильно, как обычно принято думать. Этика не остается бесстрастной, нейтральной по отношению к реальной борьбе нравственных ценностей, позиций в обществе. Она не только объясняет нравственность, но и учит нравственности. В той мере, в какой этика учит морали, она, оставаясь наукой, становится одновременно элементом морального сознания класса общества.

© Макс Гончаров, 2004

Литература
1. Шишкин А.Ф. Из истории этических учений. М.,1959
2. Очерк истории этики. М., 1969
3. Иванов В.Г. История этики древнего мира. Л., 1980
4. Иванов В.Г. История этики средних веков. Л.,1984
5. Гусейнов А.А. Краткая история этики. М., 1987